Она никогда не любила душные помещения. Ей было от этого плохо. Просто не любила ощущать себя в чем-то густом и липком, в таком, когда горло сжимается, а по коже пролетают мелкие мурашки. Это для нее убивающее.
Она будет тихо-тихо что-то шептать. Кому? Неважно. Просто нужно кому-то рассказать, что сейчас все «не очень», не красиво, мобильно и через соль. Как же она ненавидела, когда сердце сжимается от малейшей боли. Однажды ей приснился сон о своем сердце. Она его увидела, такое серое, холодное, замороженное. Наверное, это был ее первый кошмар за год. Просто ей никогда сны не сняться. Касаясь подушки – пустота. А пустота может поглотить, убить, задушить. В нее можно упасть, так и не постигнув ее дна. Так просто и в тоже время легко.
Неразрываемое небо. Но это всего лишь очередная мечта. Ей надоели эти разорванные чувства, которые она собирает по кусочкам. Надоело собирать эту мозаику. Хотелось ровности, глади. Прямо как на море.
Море всегда красиво. Даже когда оно в гневе, нет ничего прекраснее. И еще море никогда не сделает больно, а вот люди – да. Оно всегда молчит, а значит, умеет слушать. И вообще, лучше любить море, чем внушать себе, что любишь очередного парня, который трахается на кухне с твоей же подругой. По морю можно скучать и в тоже время ждать. Когда-нибудь, она купит себе маленький домик на берегу моря и будет жить. Жить просто, наконец-то дыша нормальным воздухом, который не будет пробивать, и рвать легкие.
Алиса проходила через комнату отдыха. Единственное место, где она могла наблюдать за всеми. Начиная от пациентов и заканчивая санитарами/психиатрами. Ей нравилось это место. Светлое, теплое. Там было много воздуха и пахло чем-то карамельным. Скорее всего, какой-нибудь пациент любил карамель. Вот и запах остался. Но она ничего не имела против этого. Лиса всегда разрешала любить то, что любишь. А если не разрешать, то это равносильно тому, что вырвать сердце. Целиком и щипцами.
Услышала шум, точнее крики. Крики в больнице были частыми гостями. И девушка уже привыкла к ним, как когда-то к мятному чаю.
Открыть дверь и удивленно посмотреть на разгоревшуюся сцену около окна. Санитары, санитары, санитары и девушка, улыбающаяся им. Да и еще и крики, стоны других пациентов, которых эта ситуации позабавила и разгорячила. Мэй увидела Джию. Как поняла девушка, это она была центром всего этого шквала эмоций и криков.
Подбежать к окну, взять за руку Джию и посадить ее на кресло. Подойти к санитарам и узнать, что она снова курила. Лиса ничего не умела против сигарет, но если нельзя, значит нельзя. Просто кому-то сигареты действительно помогают. Кому-то…
Алиса сказала санитарам, что успокоит пациентку, на что они ответили легким кивком и разбрелись по своим местам.
Тяжело вздохнуть и сесть на кресло рядом с Джией. Посмотреть на нее и удивиться: похудела, даже запястья стали тоньше. Да и сама стала почти прозрачной. Она напомнила ей тень, даже призрака. Но Лиса только чуть покачала головой и спросила:
- Рукам не больно?
Санитары всегда держали пациентов крепко, даже очень. Она сама видела, какие синяки после их хваток остаются.
Пациенты постепенно успокаивались, некоторых пришлось успокоить. Но вскоре стало тихо. Почти с молчанием. Нет, нет, она ненавидела молчание. Лучше тишина.
И море может сойти с ума. Только это она не хотела. Не хмурься Фея, все хорошо.